В новогоднюю ночь нас катали на оленях ненцы — представители коренного народа севера. В будние дни их можно встретить на главной улице города: они продают оленину, рыбу и сувениры.
Живут они в чумах рядом с поселком Северным.

Я пересекаю мост, отделяющий Рудник от остальной части города. Мой напарник Костя остается позади. Иду вверх по тропинке к железной дороге, откуда открывается вид на заброшенные дома.
В это время усиливается метель. Я хочу идти вниз и не могу найти тропинку. Мне приходится пробираться через сугробы. Я утопаю по пояс в снегу и... Начинаю терять сознание.

Звоню Косте, говорю, что мне плохо, пытаюсь объяснить, где я нахожусь. У меня сильно темнеет в глазах. Рука, которую я вытащила из варежки, начинает неметь.

Меня находит напарник, и мы идём обратно через сугробы.

Заходим в заброшенный дом, чтобы прийти в себя.

"Я чуть не убился, пока к тебе шел", – говорит Костя.

Дело в том, что он шел по моим следам. А мои следы привели в этот дом. Я хотела перелезть через окно. Но потом поняла, что так не получится пробраться к железной дороге. И решила пойти насквозь, через коридоры этого здания.

В последний момент меня остановило "отражение". Что за отражение? Подумала я. Вдруг до меня доходит, что это не отражение, а дыра в полу.

То же самое увидел и мой напарник. Благо он догадался посветить фонариком. Так бы мог упасть с 5-метровой высоты.

МЧС прислало предупреждение о метели только тогда, когда мы уже вернулись домой

Косте пришла идея купить водки и отправиться к жителям дома "Покорителям Заполярья – слава" в гости.

Первый блин был комом: мужик, выходивший из лифта, оказался непьющим. Ещё минут через 15 вышел другой местный.

– Прошу прощения... Можно ли с Вами пообщаться?..
– А что это у Вас там? – с любопытством взглянул он на мои руки, в которых я держала бутылку водки.

Мы прошли к нему в квартиру.

Он выругался прямо с порога: стоило ему отойти, как из дома что-то стащили.

Андрей (так звали мужчину) рассказал нам, что переехал сюда из наполовину заброшенного поселка Северного. Изначально ему дали квартиру в заколоченном доме на Ленина. Но жить там было невозможно, и он оказался здесь. Сказал, что подал заявление на то, чтобы ему предоставили жилье в другом месте.

Некогда он работал на шахте, в последнее время трудился грузчиком, сейчас сидит без работы и денег. В свои 53 хочет пойти на СВО. Жена и дочь живут в Рязани и уже два года с ним не общаются.

– Я как раз за водкой шел, а тут вы!
– А на что вы сейчас живёте, раз не работаете?
– Да на что придется... Думал в гости сходить к кому-то поесть.

Он пошел на кухню глотнуть воды – по раковине, стенам ползали крохотные тараканы.

Я бродила по безлюдным улицам Воргашора. В тот день стоял полный штиль. Под ногами тихо хрустел снег, и время от времени трещала рация: "Ангелина, ты жива?"

На заброшенном доме культуры красовалась вывеска: "Сегодня...Скоро". Но к сожалению, там уже никогда ничего не покажут...

Я забрела в знакомый двор и увидела заснеженную вывеску "Магнита", из которой торчали провода. Кажется, она вот-вот отвалится. Помню, как прошлой осенью фотографировала ее среди руин. А теперь и сам "Магнит" стал заброшкой.

Совсем скоро перестанет работать шахта Воргашорская и поселок вымрет окончательно