Начну свой рассказ о Японии с ее древней столицы – Киото.
Города, которого могло и не быть. Ведь изначально американцы хотели сбросить бомбу на Киото, а не на Хиросиму.

Военный министр США Генри Стимсон в юности провел здесь свой медовый месяц и, не желая портить воспоминания молодости, вычеркнул Киото из списка городов, предложенных для ядерной бомбардировки.

Мой маршрут по городу начался с Киёмидзу-дэра – "храма чистой воды". Толпа понесла меня вниз по тропинке, к храму Тодзи – символу Киото, который вы наверняка все видели.

Зазывалы угощали то моти, то нежнейшим шоколадом из матчи, то клубничным печеньем – совсем скоро я была обвешана пакетиками, полными японскими сладостями. Все было настолько вкусным, что мне хотелось угостить этим всех своих близких

Вечером Киото словно превращался из застенчивой гейши в распутную юдзё (так в Японии называют ночных бабочек).

Однажды мы гуляли по Киото с моим испанским другом. Иногда мимо нас пробегали гейши – фотографировать их нельзя, за это грозит штраф. Тут же, на соседней улочке, в ряд стояли юдзё, одетые как персонажи аниме. Рядом был их “хозяин”.

Когда я навела на них объектив, некоторые из них отвернулись.

– Многие из них – филиппинки из очень бедных семей. Когда они едут сюда, то могут даже и не знать, что будут заниматься проституцией. По сути их принуждают этим заниматься. У них нет выбора. Они находятся под якудза.
– Очень жаль, я видела, как филиппинки бомжуют в Гонконге… 

Тут же стоят такси в ожидании клиентов. Водители в костюмах, рубашках, галстуках и белых перчатках; кресла, застеленные белым
кружевом; какой-то особый аромат в салоне – все это будто из прошлого, из Японии 80-х.

К слову, это такси тоже принадлежит якудза, оттого оно очень дорогое. Никогда не знаешь, какую цену таксист назовет в конце поездки.

Пройдя немного дальше, мой друг показал одно из самых знаменитых мест города – трехэтажный сексшоп.

“Представляешь, на соседних улицах сразу гейши, проститутки и сексшоп!” – воскликнул мой друг.

Пленка: Cinestill 800t

В Токио мне совсем не хотелось торопиться. Я гуляла без цели и без спешки, заглядывая в сады, где потихоньку начали распускаться деревья, попивая матчу и заедая самыми вкусными шу, купленными на вокзале Shinjuku; поднималась на верхние этажи небоскребов. Ходила и наблюдала за всеми, словно сама невидимка: как рисуют пожилые японки в саду, как работают в офисах серьезные молчаливые люди в костюмах. Иногда со мной заговаривали, спрашивали, откуда я.
В день отъезда я пила sesame - горячий напиток из черного кунжута - в Гинзе. Бариста написала на моем стаканчике: "Спасибо, что приехали в Японию"

Два дня Токио был дождливым. Полюбовавшись старинными гравюрами в музее, я решила пройтись по внутреннему дворику галереи.
Жемчужные нити дождя обвили тонкие, еще нагие ветви деревьев. Я ходила и слушала едва различимый шепот дождя. Он говорил что-то на непонятном мне языке, погружая меня в сон.
Вдруг меня разбудил звук свистка: парк закрылся.
Из музея вереницей потянулись зонтики. Все они словно шептались между собой на неизвестном мне языке, и шепот их сливался с шепотом дождя.
Вдруг меня "разбудил" скрипичный мотив 'APT' Розэ и Бруно Марса, "сыгранный" мужчиной-кукловодом...
Перекусив блина с бананом в конбини, я поехала в Гинзу

В Токио я жила в районе Shinjuku, неподалеку от "золотой улицы" – Golden Gai, где некогда было множество борделей.

Вечером я заглянула туда.
Туристов была тьма. Поперек улицы стояли темнокожие мужчины – торговцы запрещенными веществами. Кругом пестрили неоновые вывески. По обочинам стояли девочки и приглашали в клуб… Стоял какой-то неприятный запах, и мне хотелось поскорее уйти оттуда.

В пятницу мы с другом пошли тусоваться в район Kabukicho. Пробираясь через узкие, задымленные переулки, заглядывали в бары. Когда я наводила объектив своей пленочной камеры, туристы с удовольствием позировали. А японские барменши верещали, размахивая руками, мол фотографировать не нужно. Мы смеялись и убегали дальше

Проснувшись в обед после пятничной тусовки, мой друг Вася предложил поехать в Камакуру – небольшой городок, расположенный в 1.5 часах езды из Токио.

Вдоль берега океана там ходит поезд. Прокатившись на нем, мы вышли на незнакомой станции. Заглянули в кофейню. Хозяин поднял для нас ставни, чтоб мы могли любоваться океаном. По синим волнам скользили крошечные серферы. В ясный день мы могли увидеть отсюда Фудзи. Но, увы, красивого заката с видом на величественную гору мы так и не дождались.
С высоты на нас глядела одинокая вилла: "Я бы хотел провести там свою старость", - сказал Вася

Я приехала в Хиросиму поздно ночью и решила пройтись до гостиницы пешком. Странно было увидеть вывески Hilton, Starbucks, McDonald's. Ведь 80 лет назад американцы разрушили этот город до основания.

Уже днём я говорила с дочерью хибакуся (хибакуся – жертвы бомбардировки Хиросимы).

В молодости у нее была мечта поехать учиться в Америку. У отца эта затея вызывала непомерную злобу. А она не могла понять, почему он так ненавидит американцев.

"Мой отец 40 лет от меня это скрывал. Я узнала это от матери. Папа никогда не рассказывал ничего об этом. Ему было стыдно, и для него это травма на всю жизнь".

Почему быть хибакуся – стыдно?

Хибакуся – потерянное поколение. Многие из них были вынуждены сводить концы с концами. На работу их не брали, так как они считались заразными. Даже если хибакуся и устраивались куда-то, то работать они не могли из-за сильной утомляемости. К ним относились с холодным презрением.

Многие из них потеряли желание жить.

Один мужчина лишился жены и остался с двумя детьми. Он хотел свести счёты с жизнью и решил взять на тот свет своих детей. Ночью он пытался задушить их, но не смог: у него не было сил... И ему пришлось жить.

Вся его жизнь была похожа на муки. Работать он не мог, так как страдал от нестерпимых болей в теле. Однажды уже подросшие дети положили его в больницу. Однако оттуда его выписали со словами: "Мы не знаем, что с вами делать. Вам остаётся просто сидеть дома". Мужчина чувствовал себя обузой для семьи и в один день совершил харакири.

Тысячи детей остались сиротами. И те, что не попали в детский дом, были вынуждены попрошайничать и воровать...

Хибакуся страдали не только от физических недугов: келоидных шрамов, раковых опухолей и прочих болезней. Кого-то до конца дней мучили кошмары, как результат глубокой психологической травмы.

Пожар в Хиросиме бушевал 3 дня. Один юноша услышал детский голос, раздававшийся из-под завалов: "Помоги мне, помоги!" Огонь окружил юношу, и спасти ребенка не представлялось возможным, и он сказал: "Прости меня, я не могу".

Когда мужчине было 70 лет, ему приснился сон: он увидел лицо этого ребенка и услышал голос: "Помоги мне, помоги!" И сказал в ответ: "Прости, я не могу". И проснулся в холодном поту. Многие так до конца жизни не простили себе, что не смогли спасти тех, кто оставался под завалами...

Это был настоящий ад, вспоминали очевидцы. Люди кричали: "Воды! Воды!" Над Хиросимой нависло чёрное облако и пошел чёрный дождь. Люди открыли рот, чтобы попить воды. Но они не знали, что это был радиоактивный дождь...

Через несколько дней после трагедии в город прилетел тот самый американский военный, выполнивший приказ. Правда, местные жители не знали, что перед ними стоит тот, кто сбросил на них бомбу.

Затем из Штатов приехала целая медкомиссия. Жители Хиросимы думали, что их вылечат от недугов. Но американцы приехали для того, чтобы изучить последствия ядерного удара.

Неужели японцы забыли об этом и простили американцев?

"Прощу ли я когда-нибудь это американцам? Нет, никогда. Я бы хотела услышать извинения. Но их до сих пор не было. Японское правительство их даже и не просит", – сказала дочь хибакуся.

За пределами Хиросимы люди относятся к этому с равнодушием. Ведь как писал Ремарк: "Смерть одного человека — это трагедия, смерть двух миллионов человек — только статистика".

Отчасти их заставили. Япония капитулировала и теперь играет по чужим правилам. Воинствующая нация, которой 700 лет правили самураи, была сломлена двумя ядерными ударами.

Современная Хиросима мало чем отличается от других японских городов

Ономичи находится в 2 часах езды от Хиросимы. Сойдя со станции, я почувствовала запах апельсинов: префектура Хиросима славится своими урожаями цитрусовых и в каждом кафе можно отведать апельсинового фреша из самых разных сортов фрукта, лимонное печенье и прочие цитрусовые снеки.

На склонах Ономичи разбросано множество буддистских храмов, перемежающихся с кладбищами. Тут же “вприлепку” стоят жилые домики с черепичными крышами. В небольших двориках растут сакуры и апельсиновые деревья.

А еще Ономичи – город котиков. С ними можно купить сувениры. И при желании можно забрать одного себе: возле художественного музея есть небольшой приют

Я пробиралась по извилистой дорожке вверх на вершину горы.

“Konichiwa!” – сказал мне пожилой японец, поравнявшись со мной.

“Я каждый день восхожу на эту вершину: это мой секрет бодрости. Мне 78”, – сказал он, улыбнувшись.

Он спросил меня, какими я тут судьбами. Я сказала, что приехала сюда из Хиросимы.

– Двоюродный брат моего отца был там в тот самый день. Сейчас ему 80. Он был тогда младенцем. Его отец погиб. Сейчас кузен живёт в Калифорнии. Каждый год мы всей семьей собираемся в Хиросиме и посещаем мемориальный парк. Кузен всё ещё надеется найти останки своего отца.
– А как так вышло, что он живёт в Калифорнии? Что он чувствует?
– Он женился. У него очень смешанные чувства к Америке. Он до сих пор не может смириться с тем, что они убили его отца, – его лицо сморщилась, будто он хочет заплакать. – Очень сложные чувства.

Мы остановились у бамбуковой рощи, чтобы отдохнуть. Солнце временами выглядывало из-под облаков, освещая морщинистое лицо старца.

“Ну что, идём дальше?” – сказал он.

Пожилой японец привел меня на смотровую площадку, откуда открывался вид на город.

“Это я вам и хотел показать. До свидания!”

По пути в Осаку я заехала на станцию Уджи - место, где производят матчу. Когда гуляешь там, ее запах стоит повсюду.
Ну и, конечно, любители архитектуры заезжают сюда, чтобы сделать фото самой станции

Между Осакой и Киото есть небольшой городок под названием Нара. Здесь есть парк, по которому гуляют дикие олени. Вы можете их накормить специальным печеньем, которое продается тут же. Ритуал следующий: вам нужно подойти к оленю и обязательно поклониться. Он поклонится вам в ответ и съест печенье

Оказавшись в Осаке, я направилась в район под названием Намба.
Мое внимание привлекло казино. Я зашла туда.
Меня оглушил шум маленьких железных шариков. Кто-то сидел в берушах, чтобы не отвлекаться от игры. Сидели там в основном пенсионеры.
Играют в казино именно на шарики. А затем обменивают их на деньги

Долгие годы я видела сон: я бегу по крутому песчаному берегу, соленые капли оседают на моих волосах и лицу. Я чувствую трепет перед волнующейся океанской бездной, словно она "поглотит" меня, заберет к себе.

Мы шли "вслепую", на шум прибоя, навстречу красному диску. Пару раз запутывались в узких переулках Фудзисавы. Шум становился все слышнее. Выбравшись из небольшого лесочка на берегу, я увидела тот самый сон...
И в розовой дымке, где утонул красный диск солнца, едва различалась величественная Фудзи